Выступление премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта

Этот вечер знаменует собой 40-летие со дня начала борьбы евреев бывшего Советского Союза за реализацию своего права на свободную иммиграцию в Израиль. Победа в конце этой героической борьбы привела не только к открытию ворот и иммиграции в Израиль более миллиона евреев, но и, как сказал Натан Щаранский, внесла большой вклад в крах советского режима, изменив таким образом лицо мира.

Это не напрасное хвастовство. Советская власть не смогла противостоять тем отважным евреям, которые встали и потребовали своего основного права – жить на Земле Израиля.

Вдохновение пришло отсюда, из Израиля: великая победа в Шестидневной войне, освобождение Иерусалима и Западной Стены, победа солдат израильских сил обороны над теми, кто был вооружен лучшим советским оружием, — все это пробудило волну национальной гордости среди евреев Советского Союза, когда тоталитарный режим безуспешно пытался стереть их национальную идентичность.

Борис Чочобиевский, чей отец был убит в Бабьем Яру, был вынужден в мае 1968 года оставить свою работу после того, как он протестовал против очернения Государства Израиль во время рабочего собрания. В сентябре того же года он поднялся на трибуну во время поминальной службы в Бабьем Яру, во время которой не было сказано ни слова о еврейской идентичности тех, кто был убит, – и прямо сказал: жертвы были евреями, и с ними нельзя обращаться как с людьми без идентичности. В открытом письме, которое он опубликовал, он написал: «Я еврей. Я хочу жить в еврейской стране.”

Этот ясный голос – который и сегодня волнует нас – древний. Это голос пророка Ионы, стоящего и заявляющего ясным голосом в самом сердце бури: „Я еврей.“Эта поза-храбрая поза Давида, бесстрашно стоящего перед Голиафом и говорящего ему:» Ты пришел ко мне с мечом, копьем и дротиком, но я пришел к тебе с именем Хашема, Повелителя легионов.”

— Я еврей, — сказал Борис, — и хочу жить в еврейской стране.”

“Это мое право так же, как право украинца жить на Украине, право русского жить в России и право грузина жить в Грузии. Я хочу жить в Израиле. Я хочу, чтобы мои дети, чтобы изучать иврит. Я хочу читать еврейские газеты, посещать еврейский театр. Что в этом плохого? В чем мое преступление?”

Бориса арестовали, судили и приговорили к трем годам каторжных работ – но этот голос, голос тех, кто говорил:” Мы евреи, мы хотим жить в Израиле, государстве еврейского народа", не может быть снова заглушен.

Ленинградский процесс, на котором десятки человек были обвинены – в том числе Эдуард Кузников, Марк Димшиц, Сильвия Залмонсон и два ее брата, Вольф и Израэль Залмонсоны, Джозеф Мендалвиц и другие – в попытке угнать самолет, чтобы они могли улететь на свободу, вызвал огромное сочувствие во всем мире. Советы хотели использовать этот процесс для искоренения сионистского движения по всему Советскому Союзу, но процесс имел обратный эффект: все больше и больше групп отказников выходили из подполья и открыто стали требовать разрешения на выезд.

Деятельность иммиграционных активистов в Советском Союзе – и их мужественное сопротивление попыткам режима заставить их замолчать-нашла отклик среди еврейских общин по всему миру. Они оказывали давление на советский режим и заставляли его ослаблять ограничения на выезд. Это ослабление ограничений доказало правозащитникам и другим противникам советского режима, что даже если в то время невозможно было подорвать весь Советский Союз, то постепенное изнашивание, которое в конечном итоге привело бы к краху этого режима, не могло быть остановлено. И Вы были теми, кто сделал это. Те, кто шокировал и подорвал основы этого режима, сидят здесь вместе с сотнями тысяч других людей, которые не могли быть с нами сегодня вечером, но были там, стоя мужественно и без страха, без трепета, в полной силе и преисполненные Еврейской гордости, говоря: “мы хотим домой.”

Есть только один дом. Есть много мест – мест, где даже сегодня евреи могут жить комфортно и, возможно, также без страха – но есть только дом во всем этом мире, во всем этом великом мире. Есть только одно место, которое является нашим домом, и у нас нет другого. Именно эту землю, землю Израиля, мы будем защищать и сражаться за нее всю нашу жизнь, вечно.

Наряду с драматическими актами мужества и силы-и многие люди, сидящие здесь, играли роли в этих актах, руководя ими и подавая беспрецедентные личные примеры. Существует также это великолепное и трогательное письмо, написанное 26 августа 1969 года 18 религиозными семьями из Грузии, письмо, которое нельзя забыть: “Мы, 18 еврейских семей из Грузии, просим Вас помочь нам уехать в Израиль“, — написали они в ООН, добавив: «непонятно, как в конце 20-го века людям могут помешать жить там, где они хотят жить. В конце этого письма они писали: „Мы знаем – наш зов достигнет людей. Мы многого не требуем. Только то, что нам разрешат уехать на землю наших предков.“И они ушли; десятки тысяч грузинских евреев ушли, и сегодня они являются неотъемлемой частью мощи, духа и силы государства Израиль.

Борьба евреев Советского Союза изменила не только лицо Советского Союза, она изменила лицо Израиля. Я помню те далекие дни начала 70-х, я помню дни начала 90-х. Я помню эту огромную волну, ее силу, ее радость, ее энтузиазм, вашу гордость, которую вы принесли сюда. Я вижу и признаю, как вы изменили лицо Государства Израиль во всех аспектах жизни: в науке, армии, экономике, промышленности, бизнесе, музыке, искусстве, культуре; во всех аспектах жизни. Эта огромная волна иммиграции внесла большой вклад в создание мощной силы, подобной которой государство Израиль никогда не видело. Молодец!

Я должен упомянуть кое-что личное, что я однажды сказал моему другу Натану Щаранскому в интимный момент откровенности, и я надеюсь, что Натан не будет огорчен тем, что я рассказал вам эту историю, потому что в некотором смысле вы все являетесь частью этой истории. Я сказал Натану, что прослужил почти 35 лет на государственной службе – тогда было чуть меньше. Впервые меня избрали в Кнессет в 73-м. Я служил в Кнессете с тех пор, а может быть, и раньше, как политический активист – во время всех драматических событий, величайших, которые пережило Государство Израиль за все эти годы. Я сказал ему и скажу вам также, что сегодня, с моей позиции премьер-министра Израиля, самым волнующим моментом в моей общественной жизни, с тех пор как я себя помню, моментом, который я никогда не забуду, моментом, который растрогал меня и довел до слез, был момент, когда я был на трибуне Кнессета и тогдашний спикер Кнессета призвал члена Кнессета подняться на трибуну и принести присягу верности в качестве министра в израильском правительстве. Этот человек, который сидит здесь с нами, Натан Щаранский, поднялся на трибуну и сказал:” Я, Натан Щаранский», — и зачитал свою клятву верности в качестве министра в израильском правительстве. Когда я увидел Натана, стоящего на трибуне как человека, демократически избранного в суверенном государстве Израиль в качестве МК, а затем в качестве министра, я посмотрел на него и спросил себя: «реален ли этот момент? Этот человек и эти люди были сильнее, решительнее и смелее, чем вся Российская империя, которую они покорили, сломали барьеры и пришли в Израиль. Те, у кого были силы сделать это, могут противостоять всему, что мир должен бросить на них.” Я обязан вам этим беспрецедентно глубоким эмоциональным моментом, и я не верю, что когда – либо еще переживу нечто подобное в моей общественной жизни-в нашей общественной жизни.

Когда Натан Щаранский приземлился в Израиле в аэропорту Бен-Гурион через 12 лет после вынужденной разлуки с женой Авиталь, он сказал ей – » Извините, я немного опоздал.” В определенном смысле, все евреи в бывшем Советском Союзе немного опоздали, но в конце концов они прибыли – и великое воссоединение еврейской семьи между евреями Израиля и евреями стран Содружества Независимых Государств, наконец, произошло.

На этом, конечно, глава об иммиграции не закончилась. В России и странах бывшего Советского Союза по-прежнему много евреев. Евреев по-прежнему много в общинах по всему миру, в Северной и Южной Америке, в Австралии и Южной Африке, а также по всей Европе. Я говорю вам сегодня, что нет ничего более важного и значимого для обеспечения будущего, существования и безопасности Государства Израиль, чем очередная волна иммиграции. Нет ничего, чего бы мы хотели больше, чем прибытия дополнительных иммигрантов в Израиль. Я знаю, что, как только они прибудут, мы не всегда будем очень милыми, потому что у нас есть тенденция не быть очень милыми поначалу. Однако вы знаете, и они тоже будут знать, что нет ничего, что мы любим больше, чем евреев, которые возвращаются домой.